Маркс Тартаковский: Самая короткая война

Сорок лет назад, 5 июня 1967 года, началась самая короткая в мировой истории полномасштабная война — ШЕСТИДНЕВНАЯ. Ей посвящены сотни книг, тысячи статей. Её уроки по сей час изучаются генеральными штабами и в военных академиях мира.

Здесь — об ином аспекте этой примечательной войны. Впервые во всей истории кошмарного ХХ века произошла пусть не слишком масштабная, но полная, а не частичная, победа демократии над деспотией. Гитлера одолели все-таки в коалиции с другим деспотом — Сталиным; и победа Сталина была даже несомненнее, чем свободных стран, ему, а не им, принесла основные дивиденды.

Корейская война начала 50-х завершилась патовой ситуацией;

французов вчистую вытолкали из Индокитая и Алжира;

Соединенные Штаты к началу 70-х полностью увязли во Вьетнаме...

Запад при его невероятных возможностях все чаще утирал плевки.

Победа Израиля в июне 67-го — первое в ХХ веке бесспорное свидетельство того, что демократия не обречена и не беспомощна. Солдат Израиля доказал: заповеди морали — не беспомощные, не пустые слова. Нет, мораль — это сила, с которой надо считаться.

Не спасовал Израиль затем ни перед ложью советского министра Громыко, ни перед угрозами советского премьера Косыгина...

Тогда-то вот (листаю свой дневник 1967 г.) и замаячила передо мной уверенность, что ни социализм с его холуйской сплоченностью вокруг государственного корыта, более приличной для времен фараонов, ни коммунизм, как бы перенесенный вообще из первобытного прошлого, НЕ воссияют над планетой (как было нам обещано). Тогда-то и принялся я за книгу, которая вышла лишь через четверть века: "Историософия. Мировая история как эксперимент и загадка" (М. изд-во РГГУ "Прометей", 1993) .

"Историософия" объявлена пособием для вузов, и, надеюсь, нынешние российские студенты впитают урок, преподнесенный человечеству арабо-израильской Шестидневной войной.

Ведь война эта важнейшее событие и в истории России тоже. Она дала толчок самосознанию советских евреев, воскресила в них чувство национального достоинства.

"Нерушимость границ" — таков был первейший принцип советской империи. Власти опасались не шпионов извне; собственные граждане готовы были в любой момент сбежать из страны. Невозвращенцы, рискнувшие не вернуться из загранкомандировок, объявлялись предателями...

И вдруг, после полустолетия душной тирании, едва ли не целый народ осмелился во всеуслышание объявить о своем праве на эмиграцию. "Отпусти народ мой!" — таков был клич сотен и сотен тысяч. Прецедент был оглушительный, потрясший империю до основания. Власти заколебались. Решено было слегка ослабить давление, сбросить пар. Обернулось взрывом — массовой эмиграцией. Возникла гигантская прореха, которой воспользовались отнюдь не только евреи, но и российские немцы, крымские татары, черноморские греки, другие нацменьшинства. Свобода стала зримой, почти осязаемой.

Тут уже недалеко и до гласности, и до перестройки... Ну, не прелюдия ли антикоммунистической Августовской революции 1991 года!?.

В сокращении эти дневниковые записи историка, осмысливающего эпоху, в которую довелось жить, уже публиковались. Что-то бесспорно устарело. Прежде всего — Проект разделения Палестины в рамках прежнего британского мандата между двумя народами. Моя признательность Симону Бернштейну, ныне покойному, запустившему Проект в еврейский самиздат (несмотря на личное отвержение этого плана). В пору гласности Проект упомянули в каком-то еженедельнике (кажется, в "Московских новостях"); потом, уже с моего ведома, опубликовали во всех подробностях в "Независимой газете" и американском дайджесте этого издания ("Проект для Ближнего Востока", "НГ", 4.04.91) — с детальной картой, где территория Палестины наглядно расчленялась, согласно Проекту, жирной линией. Текст был перепечатан армяно-еврейским вестником "Ной" (N 1.92), в сокращении — еженедельниками "Россия", "Новое время", "Век", в Израиле — историко-политическим изданием "Пятница", в Нью-Йорке — русскоязычной прессой, еще где-то...

Здесь он — в первоначальной, ещё дневниковой записи.

Отметить сороковую годовщину события необходимо. Коснусь казалось бы частности. В Германии (!) я видел на красочном плакате апельсины ("Made in Israel"), сочащиеся кровью. Естественно, арабской... На центральной площади Мюнхена Odeonplatz (там, где в мостовую вделана медная доска с именами полицейских, погибших в противостоянии гитлеровским путчистам в ноябре 1923 г.) продвинутые студенты университета развернули полотнище: "Утрем слезы палестинских детей!" (Слеза, скатывающаяся по щечке ребенка); "Защитим их от пуль агрессоров!"...

Казалось, находишься не в Мюнхене, а в Рамаллахе или Газе.

Я спросил юношу, слегка владевшего русским (может быть, студента-слависта):

— По вине Германии были убиты шесть миллионов евреев. В Израиле проживает примерно столько же. Готова ли Германия принять их? А если не готова, так позволит, наверное, евреям защитить самих себя?

— Мы не против евреев, — убежденно ответил он. — Мы против сионистов.

Самая короткая война, не завершившаяся до сих пор...

Читайте в рубрике "Сомнения и споры".