Поверхностные корни тянь-шанской ели.

У тянь-шанской ели, помимо тех корней, что видишь под ногами, есть еще и якорные - мощные, вертикальные, они уходят вглубь. Наткнувшись в почве на крупный камень или выступ скалы, якорный корень не отворачивает в сторону, не "обегает" его, как обычно поступают питающие корни, а наоборот, растет под него, загибается и образовавшимся таким образом мощным крюком заякоривается. Такое дерево простоит полтысячи лет на любом ветру. А кормят его те корни, что прошили почву под самой поверхностью и широко разбежались по склону. В еловых лесах Тянь-Шаня верхний слой почвы (20 сантиметров) поглощает и держит практически все осадки, попавшие на нее. И поверхностные корни тщательно высасывают влагу вместе с питательными веществами из этой малой глубины.

Нередко корни елей срастаются - у одного дерева или у разных соседствующих. Такая единая группа биологически "практичнее", чем одинокое дерево: растения поддерживают друг друга, что может решить судьбу в минуту жизни трудную.

Шишки тянь-шанской ели похожи на шишки европейской, только крупнее. В жизни дерева столько превратностей, что семена не всегда могут обеспечить его возобновление, и потому природой используются дополнительные механизмы. Как никакое другое хвойное, тянь-шанская ель размножается вегетативно - в этом плане растение уникально.

На нижних ветвях, касающихся земли, появляются обильные корни: не теряя связи с материнским стволом, ветвь начинает жить и своей корневой системой. Постепенно конец этой лежащей и укоренившейся лапы загибается вверх и из плоско распростертой, лежачей она превращается в вертикальную - поднимается молодая стройная елочка. И ее нижние ветви укореняются, а затем поднимаются. И так поколение за поколением! Вокруг старого дерева кольцами нарастают молодые. Семья становится "многодетной", это, пожалуй, уже не семья, а семейная система. И она едина - все эти елки и елочки соединены между собой через их общую бабушку или даже прабабушку. Приходилось встречать семьи сразу в пять поколений: в центре огромного шатра, растопырив сухие сучья, грузно стоит ель-родоначальница, а вокруг нее хороводами дети, внуки, правнуки...

Со стороны эта семейная система выглядит плотной группой елок: опушка образована самыми молодыми, а к центру лесенкой поднимаются те, что постарше. И тот, кто не знает об этом заранее, не догадается, что перед ним не просто группа деревьев, а единая семья. Как не догадалась и я. С треском продравшись через колючий заслон молодняка, очутилась в гигантском шатре: старое могучее дерево раскорячило сухие обломанные сучья вокруг черного ствола в два обхвата. В этом сыром, душно-смолистом еловом доме всегда сумрак, поэтому нижние сучья отсыхают и опадают и вся необыкновенная конструкция семейного сооружения открыта глазу.

Ель Шренка растет только на Тянь-Шане. Ельники здесь - леса среднегорные. Подняться в высокогорье им мешает недостаток тепла, спуститься в долину - недостаток влаги. В зависимости от влаги они растут то ниже, если район влажнее (например, восточная сторона котловины озера Иссык-Куль), то выше, если сам район суше (например, западная сторона той же котловины). Но нигде не спускаются ниже 1300 и не поднимаются выше 3000 метров над уровнем моря. Средняя протяженность их по вертикали - около километра.

Однако пояс этот нигде почти не увидишь сплошным: скалы, осыпи, стравленные выпасом безлесные склоны то и дело его прерывают. Снежные лавины, срывающиеся с крутых склонов, каждый год оставляют свой страшный след в ельниках - как бритвой срезают деревья, крошат их, перепахивают землю с лесом.

Деревья в ельниках растут чаще не сомкнуто, а вразброс - по одному или группами, образуя парковое насаждение. Между деревьями поднимаются и пышно цветут крупные луговые травы или разрастаются кустарники. Все эти травы и кустарники пришли в лес с соседних луговых склонов, открытых мест. То, что они прекрасно уживаются рядом с елью, казалось, говорит о ее слабой средообразующей роли. Однако это не так. В этом убеждаешься, поднявшись повыше и попав в сомкнутый старый ельник. В прохладном влажном сумраке под деревьями неприметно светятся лишь скромные и столь хорошо известные белые цветки грушанок, мерингии. Как в тайге. За свою "взрослую" жизнь (от 150 до 500 лет) дерево постепенно меняет растительный покров под своей кроной, в конце концов уничтожая его полностью - под старой елкой ничего не растет! Такова сила влияния одного дерева. А целого леса? Значительная часть осадков, как известно, задерживается растениями, а затем испаряется с их поверхности и поступает обратно в атмосферу, поддерживая ее влажность. И если еловые леса Европы задерживают от 25 до 40 процентов осадков, то тянь-шанские ельники - от 20 до 70! Большой диапазон определяется различной густотой стояния деревьев: больше влаги задерживают самые густые леса, и трудно переоценить их роль как влагорегуляторов в природе.

Между тем еловые, как и всякие другие леса на Тянь-Шане, рубят и, как правило, без учета возможностей их восстановления. Не оттого ли мелеет нынче Иссык-Куль? Конечно, речки, сбегающие в озеро, разбирают на орошение. Но ведь и воды в них убавилось! Не оттого ли, что визг пилы стал привычным в ельниках - в этих древних лесах, хранивших для нас воду и самую жизнь горных ручьев и рек?

Природа Тянь-Шаня поражает всех особой красотой, контрастами, яркостью, богатством и своеобразием флоры. И как тут не вспомнить слова замечательного натуралиста Д. Н. Кашкарова: "Кто хоть раз прошел по горной тропе Тянь-Шаня, тот раб навек, и цепи свои с любовью будет носить до гроба!" Спускаешься сверху через старые ельники, нависшие над Джеты-Огузом, и темная синева Иссык-Куля будто поднимается навстречу. Вода все синее, а горы все выше. Весною они накрыты снегом и через озеро смотрят друг на друга, будто в зеркало.

Кто возьмет на себя смелость поручиться, что красота эта и горы со своей сложной и своеобразной жизнью останутся прежними, если мы вырубим тянь-шанскую ель.

НАЗАД