Скачать (70,6 Кб)

Картины воробьиной жизни

С. Старикович
Химия и Жизнь №11, 1972 г., с.86-89

Маленький мальчишка
В сером армячишке
По дворам шныряет -
Крохи собирает,
В полях ночует -
Коноплю ворует.

Вероятно, в старинной загадке говорится о полевом воробье (Passer montanes): у этого народца в серый армячишко одеты мальчишки и девчонки, мамы и папы. И узнать на глаз, где воробей и где воробьиха, не так просто. Другое дело у истых приверженцев человека, живущих в городе зимой и летом, - у воробьев домовых (Passer domesticus). Хотя они очень похожи на своих деревенских родственников, но немного крупнее, а главное одеты по-разному. У воробья на груди есть большое темное пятно, похожее на модный ныне широченный галстук. А городские воробьихи такого украшения не носят. Наряд самцов ярче всего весной, когда надо понравиться воробьихе. К весне у самцов снашиваются белые кончики черных перьев на грудке и горле, и пигментный галстук становится ярче. Скромнее свадебного наряда воробья вряд ли придумаешь - это всего лишь поношенная зимняя одежда. Правда, из 1359 перышек.

КАК ВОРОБЬИХА ВЫХОДИТ ЗАМУЖ

Говорят, с милым рай и в шалаше. Воробьихи другого мнения - они ищут супруга с постоянной пропиской. Но начнем по порядку...

Большинство птиц просыпается очень рано, а домовые воробьи берут пример с человека - любят поспать. Пробудившись, они с карнизов, вентиляционных труб и еще бог знает откуда слетаются на облюбованное дерево расправить перышки и наметить программу дня. После бурных прений наши пернатые соседи разлетаются по делам. Ранней весной их рабочие планерки перерастают в потасовку: воробьи хорохорятся друг перед другом и совсем не по-джентльменски пристают к воробьихам.

Постепенно драк становится все больше - самцы сражаются из-за мало-мальски пригодного уголка, куда можно втиснуть гнездо. Обзаведясь квартирой, победитель приходит в еще большее возбуждение и неистово чирикает, чтобы привлечь внимание самок. А те разборчивы. Они еще помнят, как распоясавшаяся ватага ухажеров гоняла их по двору. И бывает, что воробьиха облетит все предлагаемые поблизости квартиры, прежде чем одарит своей благосклонностью владельца приглянувшейся жилплощади.

Ранней весной меняется не только поведение воробьев (зимой у них стайный образ жизни), крупнейшие физиологические перемены идут в их тщедушных тельцах. Например, размер семенников возрастает в 1127 раз, они теперь весят 5% от всего тела! Это очень удобно - зимой не надо таскать лишнюю тяжесть. (Воробышек "тянет" примерно на тридцать граммов, треть его веса приходится на грудные мышцы, опускающие крыло в полете.) Перед откладкой яиц в крови воробьихи концентрируются известковые вещества - основа для будущей скорлупы. Кальций усиленно потребляется извне и вымывается из костей.

И вот в наспех сделанном гнезде появляется следующее поколение. Отпрысков обычно 4-6 и все они разевают рты, всех нужно накормить. А тех, кто рот не разевает, воробьи не признают детьми и даже выбрасывают из гнезда как ненужную вещь. Эта жестокость не бессмысленна: избавление от хворого, неполноценного поколения поддерживает хорошее биологическое состояние популяции. За первую неделю птенцы тяжелеют в пять-шесть раз. Их суточная потребность в белках - десятая часть собственного веса! Если это перевести на человеческие мерки, то грудному младенцу надо съедать в день по несколько шашлыков. И вот что странно: воробьи, будучи в основном зерноядными птицами, выкармливают птенцов насекомыми. За эту странность мы должны им в ножки поклониться: за день в воробьином гнезде навсегда исчезает около тысячи насекомых, из них 800 - вредители. А ведь даже в средней полосе воробьи трижды за весенне-летний сезон принимаются откладывать яйца.

Молодые воробьи до начала холодов ночуют на деревьях, где по вечерам их все увеличивающаяся толпа поднимает гвалт. Зимой они либо заберутся в старые гнезда, либо прикорнут возле теплой трубы.

У ВОРОБЬЯ ГОРЯЧАЯ КРОВЬ

Не только кровь, и весь воробей очень горячий - нормальная его температура 44°. Сердце у него хоть куда: для такой птахи оно огромное, пульс сумасшедший: до 860 в минуту. Частота дыхания около ста. В морозы воробей дышит еще чаще - стимулирует теплообразовательные процессы. При снижении температуры воздуха с 32 до 10° он троекратно увеличивает расход кислорода, причем поглощение его из воздуха идет и при вдохе и при выдохе. Кислород в воробьиных тканях используется гораздо интенсивнее, чем у быка или тигра. Этому способствует и то, что сам воробей горячий, и то, что кислород отщепляется от птичьего гемоглобина гораздо легче, чем от гемоглобина млекопитающих.

С уменьшением габаритов быстро растет удельная поверхность тела и, следовательно, теплоотдача, а это заставляет ускорять обмен веществ. Горение органики в теле воробья можно сравнить с примусом, а медленный, ленивый окислительный процесс млекопитающих - с тлеющей головешкой. Примус требует много топлива:1 водянистые ягоды проскакивают сквозь воробья за 10, бабочка - за 15 минут; жук полностью переваривается за час. В итоге: воробей не может голодать более двух суток.

Недавно орнитологи провели сравнение энергетического баланса домовых воробьев, проживающих в Горьком и более северном городе - Перми, где в декабре на четыре градуса холоднее. Когда горьковских воробьев отвезли в Пермь, они быстро похудели. Причиной тому была несколько более высокая температура их тела, чем у воробьев-аборигенов: высокую температуру поддерживать труднее. А пермские воробьи, переехав в Горький, чувствовали себя великолепно: их организм приспособлен к более суровому климату. Оказалось, что у пермских воробьев больше вес надпочечников, больше гликогена в печени, больше кишечник и пищевод. В результате они быстрее переваривают пищу и могут больше съесть через три часа после пробуждения они успевали съесть на два грамма больше, чем горьковские воробьи. А два грамма горючего для такой крохи - это не шутка. Выяснилось также, что в тельце пермских воробьев усиленно выделяется тироксин, который стимулирует окисление, ускоряет переработку белков и жира. У горьковских воробьев все эти процессы не так ярко выражены, и эти бедняги, чтобы не окоченеть от пермских морозов, стали меньше двигаться - пытались сберечь энергию.

СЛАДКАЯ ЖИЗНЬ

Конечно, и у пермских, и всех прочих воробьев жизнь не сладкая. Впрочем, это выражение к воробьиным птицам не очень подходит - полагают, что они не знают чувства горечи: не поморщившись, глотают кусочки хлеба, вымоченные в хине или пикриновой кислоте. А ведь их вкусовые окончания, размещенные на нёбе, хорошо различают сладкое и соленое. А может, воробьи просто притерпелись к горькому? Ибо их главная еда - семена растений - испокон веков содержала горькие вещества. Так или иначе - воробьи на горечи жизни внимания не обращают. Более того, они смотрят на мир через розовые очки. Окончания светочувствительных нервов в их сетчатке (так называемые колбочки) несут в себе маслянистые желто-красные капельки. Эти капельки действуют как светофильтры, ослабляющие синие и зеленые лучи, так что воробей и впрямь видит мир в розовом свете. И не поэтому ли он беззаботно чирикает, даже если жить ему осталось до завтра? А может, дело в том, что у него широкий взгляд на вещи? Поле зрения каждого его глаза 150°, на 50° больше, чем у человека...

Слева - так выглядит новое, свежеперелинявшее перо горла самца домового воробья; справа - к весне перышко обнашивается и кончик его как бы темнеет

СТАРОГО ВОРОБЬЯ НА МЯКИНЕ НЕ ПРОВЕДЕШЬ

Лишь в наш автомобильный век стало известно, что, переходя в нападение, воробей не чирикает, а рычит, как миниатюрный мотоцикл.

Воробьи вообще лихие ребята - они не прочь покататься на вращающейся антенне аэродромного радара, от которого шарахаются другие пернатые, и преспокойно обедают в клетке льва. Тем не менее в осторожности воробьям не откажешь: они мигом сообразят, хотите ли вы их поймать или смотрите на них просто так. Иногда их осторожность выглядит прямо-таки анекдотично. В парке Тимирязевской академии их всю зиму пугала метла, которую нарочно поставили рядом с кормушкой. Чтобы подхлестнуть воробьиные нервы, ее то переворачивали, то заменяли лопатой. И эти перестраховщики все голодное зимнее время боялись подойти к кормушке, а смелые синицы обедали тут каждодневно.

И все-таки предприимчивости в воробьях больше, чем страха. Как-то в Керчи воробей, не найдя крыши над головой, забрался в ласточкино гнездо. Хозяева уговаривали его так и сяк, но воробей категорически отказался покинуть захваченную территорию. И, увы, был наказан. Ласточки призывно закричали, и на помощь прилетела стая собратьев. После короткого совещания часть ласточек, осталась у гнезда и не давала воробью никакой возможности высунуть носа. Другие ласточки торопливо улетали и возвращались со строительным материалом. Не прошло и десяти минут, как воробей был заживо замурован. А другой воробей, проживавший в Киеве, проявил верх рассудительности. Он долго мучался с чьим-то перышком, которое было так легковесно, что его не удавалось пристроить в гнезде. Стоило выпустить перо из клюва, как его уносило ветром. И тогда воробья осенило: он подлетел к луже, обмакнул в нее драгоценное перо и положил его, куда следует.

При всей своей оседлости и любви к родному месту, домовые воробьи иногда пускаются В длинные путешествия. Так, воробей, окольцованный в Москве, неизвестно почему отправился в Африку, где и был пойман. Но не следует думать, что воробей готов жить где попало. Однажды на грузовом теплоходе в Магадан из Находки привезли несколько воробьев. Когда теплоход причалил, пернатый груз выпустили на волю. Полетав немного над Магаданом, воробьи не нашли для себя ничего интересного и вернулись на знакомое судно. Они терпеливо ждали отплытия и прилично вели себя в пути. Когда же теплоход подошел к Находке, они стремглав скрылись из виду.

Крейсерская скорость воробья - 35 километров в час, такая же, как у вороны. Но ворона летит лениво, делает 3-4 взмаха в секунду, а воробей успевает 13 раз бодро взмахнуть крылышками. Тринадцать... число какое-то несчастливое. Не потому ли воробьи не перелетели Атлантику? Конечно, нет - они просто немогут долго быть в воздухе.

ИЗ ПУШЕК ПО ВОРОБЬЯМ

Аркадий Фидлер писал, что, когда в 1850 году из Европы в Америку привезли первую пару воробьев, американцы слегка ошалели от радости. Еще бы - теперь у них стало совсем как в доброй старой Англии. Пернатых так холили и лелеяли, что через шесть месяцев они умерли от переедания. "Общество друзей воробья" послало гонцов в Европу, и те доставили несколько десятков новых воробьиных пар. Окруженные заботой, птицы стали плодиться молниеносно. Пернатых кормили на средства мэрий, и рвение мэров на этом поприще во многом определяло число голосов на выборах.

С воробья можно целиком спустить шкуру, а его барабанные перепонки останутся в целости. Дело в том, что они подобны слоеному пирогу - наружный слой легко отчленяется и снимется чулком вместе с кожей слухового прохода. Проход этот окаймлен ушной раковиной, только сделана она из перьев и плохо видна. Устройство этой раковины (специалисты называют ее звукоорганизующей системой рефлекторного типа) и показано на рисунке

Всякая крайность до добра не доведет: на десятом году своего триумфального шествия по Америке многомиллионная армия воробьев обрушилась на поля, сады и огороды. Стало гораздо меньше ласточек - воробьи заняли их гнезда. Американцы от восторга сразу же перешли к ненависти. Химические яды, сети, ружья - все пошло в дело. По воробьям чуть ли не палили из пушек. Американцы удивлялись: и за что они прежде так обожали этих нахалов, которые к тому же и петь не умеют? Но вот в окрестностях Бостона необычайно размножились вредные насекомые, они пожирали все подряд. Голод казался неминуемым. И тогда на выручку пришли воробьи. Прожорливые гусеницы отступили. Обрадованные бостонцы снова полюбили воробьев и поставили им памятник в городском парке. Однако чрезмерного размножения этих пернатых в Америке теперь не допускают.

На другом краю земли тоже хотели истребить всех воробьев. Зоолог В. Б. Чекалин, работавший в 1960 году в Китае, рассказывал, что в Пекине и приморских провинциях, где воробьев убивали особенно усердно, попутно били и вообще всех мелких птиц. Птичьи трупики-вывозили колонны грузовиков. Публика ликовала. И что же? Стебельки риса даже не успели дать зерно: устранение воробьев сняло естественный гнет с насекомых, которые быстро размножились. Особенно много стало каких-то большущих кузнечиков. Их челюсти перемалывали все зеленое. Деревья и газоны облысели... А во внутренних провинциях, где воробьев начисто истребить еще не успели, урожай был обычным.

СИНЕЕ ПУГАЛО, САМОЛЕТ И КУСОЧКИ ЖЕСТИ

Конечно, немалая часть урожая исчезает и в воробьиных желудках. Но это случается там, где они слишком расплодились. Однажды подсчитали, что в совхозе "Георгиевский" в Казахстане воробьи за лето съели 400 тонн пшеницы. Некоторые колхозы не сеют проса - воробьи могут съесть весь урожай. Вредят воробьи и полям подсолнечника, и виноградникам. Но еще хуже получается, когда поголовно всех воробьев объявляют вне закона. И не потому ли в Австрии, где они наносят чувствительный урон виноградникам, птиц не травят ядами, не убивают из ружей. Воробьев там отпугивают небольшими спортивными самолетами, звук мотора которых обращает птиц в паническое бегство. Удовольствие, конечно, не из дешевых. Но вероятно, овчинка стоит выделки: воробьи должны быть под рукой на предмет неожиданного нашествия вредителей. Отстояли же они московские парки, когда лет пятнадцать назад город наводнили бабочки непарного шелкопряда - страшно прожорливого вредителя. Бабочки толпились в воздухе, залетали в окна троллейбусов, садились на балконы. Воробьи не дрогнули - шелкопряды были похоронены в их клювах...

Если бы у меня был сад, я не губил бы воробьев зерном, вымоченном в растворе арсенита натрия, не поливал бы ягоды химикатами - эти неприхотливые птицы вернут сторицей свою спасенную жизнь. И уж если от них действительно невмоготу, соорудите пугало. Нарядите его в синее тряпье: воробьи, как и некоторые другие животные, почему-то не любят синий цвет. А на обычном пугале они могут и отдохнуть, и клювик почистить. Наводят ужас на воробьев и светло-синие флажки, развешанные на деревьях. Еще больше они боятся блестящих сверкающих полосок. В сельскохозяйственных изданиях говорится, что небольшие кусочки жести, нанизанные на веревку, (три-четыре кусочка на метр шпагата) вроде бы надежно ограждают сад от воробьиных визитов. Боятся воробьи и сетей, развешанных на деревьях.

Воробей - птица презанятная. О нем можно писать и писать... И вот что странно: в школьном учебнике зоологии о воробьях нет ни слова; в университетском курсе - несколько строк. За что же такая немилость?